Я отдал своим книгам самое худшее. И к счастью — иначе сколько бы яда во мне скопилось! Мои книги полны ярости, желания всех прикончить, злобы, но, может быть, это необходимо, чтобы сохранить хоть толику самообладания, хоть каплю «благоразумия». Особенно я имею в виду мои старые, румынские книги, захлестнутые помешательством.

Один из пифагорийских запретов: не пиши на снегу.

из записных книжек