"Ой, да не сидится в топи выпи-то…"
(Инородная песня)

Не сидится в топи выпи-то.
Вроде стол накрыт обеденный,
А ни капельки не выпито,
И ни крошечки не съедено.

Что же выпи-то неможется?
Что грустится, что вздыхается?
Ей бы взять, да и размножиться,
Отложить бы в топи яйца.

Быть бы выпи первой в Топе-то,
Быть любимой, да обласканной.
Так допей-ка, что не допито
И еду докушай наскоро!

Улетай подальше в жимолость,
Свей гнездо, как птичка божия!
Но не тронулась, не двинулась
Выпь как жаба толстокожая.

В небо тянет шею длинную,
Ищет в небе, ясно, сокола.
Словно песня лебединая,
Крик летит вокруг, да около…

Ой, да не сидится в топи выпи-то…

Переводчик мыслей в буквы, цифры и тайные знаки.

Как хорошо не думать ни черта,
ни чувствовать и даже ненавидеть.
В витринах отражается: вчера,
с потрепанной обложкой Мартин Иден,
две вывески - "Кофейня" и "Сбербанк" .
Рябит вода.
Моргают светофоры.
Толпа идёт, как будто на таран,
стремясь урвать свою секунду форы.
Я был не тем,
а может быть не там -
не соответствовал ни времени, ни месту.
Молился и молчал не тем богам,
не восходил к вершине Эвереста.

Я просто был.
Кормил залетных птиц,
кидал в фонтан рубли и пил эспрессо,
считал такси у Марриотт и Ритц,
читал ночами Лондона и Гессе.
Куда-то шёл и ждал пустой трамвай.
Бежал.
Дышал.
Я просто жил на свете.
Отчаянно желал увидеть май,
и клялся о последней сигарете.
Смотрел в огонь свечей и чьих-то глаз,
но не сгорал, а долго падал в бездну.
Я не любил себя, себя боясь.

Я просто есть, пока я не исчезну.

В системе сбой.
Найди черновики.
Ошибка там, в несказанных словах.
Что было не дописано тобой?
Шуршанье трав у берега реки?
Рассказ отца?
Оттенок чабреца
в спитом настое прошлых январей?..

И пыль времён, и времени пыльца,
и цифры на листках календарей –
всё это чушь, на девственность икон
бездарно нанесённый кракелюр.
У памяти – ни дна, ни берегов.

В тебе есть всё – отрывки древних сур,
вживлённый на века библейский стих,
варгана плач, гортанный крик жреца,
скупой ночлег на Шёлковом пути
и звёзды, переставшие мерцать…

Ты просто вспомни благовеста вкус,
мятущийся по клеверу в лугах…
Не твой хуур тревожил весь улус,
пока во тьму укутан был восток?

…Найди себя в своих черновиках –
зачёркнутых словах, обрывках строк…

неочевидный человек
идёт по снегопаду Бога –
его молчанием одет
от края выдоха до вдоха
чужим дыханием он полн
в пальто его ключи щебечат
и тычет Бог в ладони нос
невидимый бесчеловечный

Пойте песни, пишите сказки,
Научитесь дудеть в дуду,
Набирать на палитру краски,
Быть у счастья на поводу.
Научитесь ходить и плавать,
Видеть небо, летать во сне…
Слишком просто безмолвно плакать,
Биться в стену, лежать на дне.
Научитесь встречать рассветы,
Пить на кухне с друзьями чай.
Научитесь давать ответы,
Не сбиваясь на мелочах.
Меж Харибдой когда, и Сциллой,
Есть спасенье, хоть путь не прост:
Научитесь Великой Силе –
Научитесь творить Добро.
Научитесь любви исконной,
Без которых и свет не свят.
Станьте стартовым полигоном –
Научитесь любить себя:
Быть красивым, смешным, капризным,
Сеять звёзды, как семена,
Быть уверенным в этой жизни,
Чтоб потом научить меня…

- Женщина, что у тебя под шалью?
- Будущее!

Марина Цветаева

-1-
Полюби на закате,
а утром я буду в седле.
Посмотри на меня,
улыбаясь губами сухими:
Разомкнутся объятья
на тысячи, тысячи лет -
Нас дождем разольет
и тяжелой водой опрокинет.

Я уже не вернусь,
ведь Земля не кругла как арбуз.
Я уже не вернусь.
И на самом краю Ойкумены
Я победы своей
из двурогого шлема напьюсь,
Утоляя жестокую жажду
пожаром Вселенной.

Я не буду убит.
Я состарюсь на этой войне,
И на бранных полях
разменяю любовь на наложниц,
Научусь ненавидеть
до скрипа зубами во сне,
И скрывать одиночество,
пряча, как лезвие в ножны.

-2-
Победителей нет на войне,
а на этой - вдвойне.
Умирают герои,
но мне салютуют десницей
Вот трубят трубачи,
славя бога, которого нет,
И на край Ойкумены
грохочут мои колесницы.

Вот столкнутся миры
с тяжким громом -
щиты о щиты,
И сомнутся ряды,
орошая и кровью, и потом
Плоскость Края Земли.
Но неведом и неощутим
Триумфальный парад
и все тягостней бремя похода.

Я, увы, не вернусь,
даже если Земля как арбуз.
Покорять города
и победы одерживать - глупо:
Из двурогого шлема
не Вечности, браги напьюсь.
И усну, матерясь,
обнаженным и царственным трупом.

-3-
...Я был дерзок и юн,
и шарахалась смерть от меня;
Я и верил, и знал,
что со мной ничего не случится:
Не пугали меня
ни великих царей имена,
Ни измены друзей,
ни отсутствие веры на лицах...

Не увидишь меня,
покорившего орды врагов,
Малярией больного,
в пурпурном плаще полинялом...
После тысяч побед,
после битвы имен и веков,
Даже целого мира
мне будет по-прежнему мало.

Я стою на краю,
за которым владенье богов.
Напоследок любить -
это все, что тебе оставалось.
Полюби навсегда,
не по-царски -
ВО ВЕКИ ВЕКОВ.
Ты - моя Ойкумена,
которая мне не досталась.

-4-
Я закончу поход,
триумфальных настроив ворот,
В лихорадке сгорев,
словно выпив пожара Вселенной.
И останется пепел,
и, значит, Оракул не врет:
Лишь земная любовь
остается живой и нетленной.

Полюби хоть таким -
умирая, никто не велик.
Лихорадка сильнее любого,
кто славен и знатен:
Комариное пенье -
и вот он, Владыка Земли -
Осыпается пепел
на гордые головы статуй.

...Полюби на закате.
Я утром не стану царем,
И останусь с тобой
в этом доме из грубых каменьев,
Вечерами смотреть,
как летит на огонь комарье
И садится светило
за край не моей Ойкумены.

В тесной нише тишины,
Из разбитого бокала,
Чьи-то розовые сны
Ночь ленивая лакала.
Становился снег Невой
Опалённый робким плюсом,
Фонари в поклонах тускло
Замещали свет дневной,
Было тихо и темно,
Где-то капало, плескалось…
Звонко чокнулось окно
В край щербатого бокала --
Там, напротив, маяком,
За рекой, окно светилось.
Спать, как видно, не ложилась
Та, с кем не был я знаком.

Книжка, кружка, пузыри,
Кисти, старые эскизы,
Папирос пустые гильзы.
Исполнялось тридцать три.
Та ли, ты ли – всё равно –
Чья бы ни была, ничья ли –
Утоли мои печали,
Не гаси своё окно.

Нам двоим покоя нет –
Я не верю, что случайно –
Утолю твои печали
(За Невою гаснет свет)…
И за розовые сны
Я налил бокал последний.
Тает лёд – былой посредник,
И мосты разведены.

Прощай, наверное, прощай -
Мой численник почти долистан.
Вот хлынут сорванные листья
И тотчас сбудется печаль.

Вернутся тяжестью небес
Дожди - непролитые слезы -
Ты вдруг узнаешь: "Это осень".
Почти такая, только без...

Тревога обратится в боль,
Боль - в даль, которой нет на карте.
И накрахмаленная скатерть
Накроет зеркало собой.

Ты постарайся не проспать -
Из страсти скрытой, заглушенной,
Из поцелуев несвершённых
Однажды будет снегопад.

И это ломкое ничто,
Ложась на волосы и плечи,
Тебя отпустит и излечит,
Прошепчет: "Встретимся потом".

Покой движенья, голос-тишь,
И теплое паденье снега -
Мое блуждающее эхо.
Ты только слышь.
Ты только слышь.

-1-
Он наигрывал блюз
на измятой и тусклой трубе,
Говорил мне про космос,
где много хороших знакомых,
И готовил побег,
для которого нужен разбег,
Невозможный в пространстве
заставленных мебелью комнат.

Он курил "Беломор",
поглощая удушливый дым,
Чтоб объять необъятное,
сдвинув лишь кончики пальцев.
И единственный выход
нащупывал чувством шестым,
Заблудившись в рассудке,
как некогда гении в пьянстве...

На грядущий вопрос -
как окурки бросал в Пустоту -
Иудейские притчи,
шаманские речитативы -
Он вещал наизусть
изложения дзеновских сутр,
Но его траекторию
резал закон перспективы.

...Вопреки постулатам,
не знающим полутонов,
Вопреки архимедам -
не тонет Железная Флейта,
И в огне не горят
манускрипты тетрадных томов,
Но трещат обухи
под ударами призрачной плети.

Этот сирый трубач -
полубог, полубич, полуйог,
Нарушавший устройство Вселенной
и местную небыль,
Так и вышел отсюда.
Я знаю, какой из дорог.
И готовлю разбег.
Выставляю из комнаты мебель.

Родился 26 апреля 1963 года в г. Змеиногорске Алтайского края. Живет в Иркутске.
Автор поэтических сборников «Сны», «Каменный ангел», "Песни менестреля".

Так будет всегда – снег и птицы. У старых домов
стесались углы, громыхает железо на кровлях...
Пройдёт тыща лет, и туристы воззрятся на кромлех
среди безымянных засыпанных снегом холмов.

За тысячу лет разбуянится тысяча зим –
одна из причин помереть в отведённые сроки,
на тощий кулак намотав надоевшие строки...
Закрой-ка окно, мне сегодня чертовски сквозит.

Так будет всегда. На рассвете дыханье ровней,
и вздох беспечален и полон надежды и веры.
Но к вечеру снова все кошки становятся серы,
и хочется чая и спать до скончания дней.

И лет наслоение, мутное, будто слюда,
всё хуже впускает лучи восходящего лета,
и, если внутри ни любви не осталось, ни света...
Но, знаешь что, хватит об этом, так было всегда.

© 2018