друзья ушли но дверь открыта
покуришь быстро и назад
опишешь им картину быта
ту что увидел миг назад

второе января сегодня
и под невидимой звездой
разбитый шарик новогодний
на тихой улице пустой

срезы кольчатого дыма,
скосы контурных небес.
сосен выплеснутых мимо
малахитовый отвес.
воздух — матовый мицелий —
не набух еще пока,
и стоят без всякой цели
винтовые облака.

Шагнув во двор, поймав в ладони пар,
закрыл глаза шарфом. Вернее —
спрятал.

И захотелось лечь на тротуар.
Лицом в песок и битум.
И заплакать.

Плевать, ко мне
прилипнут грязь и гарь.
Пусть дым из труб окутывает тело.
Мне захотелось лечь на тротуар.

Белел ноябрь.
На улице темнело.

Вокруг меня резвилась детвора.
Старушки обсуждали герра Трумпа.
В подъезде зажигалась лампа-бра.
Троллейбус шёл проторенным
маршрутом —

а я лежал.
Мечтал о волшебстве,
которое — без искр и мандаринов.
Которое — в автобус и к Неве.
По улицам. Вдоль — снов
и магазинов.

Белел ноябрь. Кружило и мело.
Я вспоминал шуршанье электрички,
ползущей в полусонный Петергоф,
где мы с тобой —
замерзшие прилично —
глотали закипевшее вино,
меняя грусть на праздничную
радость.

Мигал горячей лампой гастроном,
живущий на изгибе
автострады.

Но а теперь — лицом на тротуар.
И в этом нет ни грусти. Ни печали.
Я просто лёг. Не умер. Не упал.
Я просто лёг. И все вокруг
молчали.

***

Шагнув во двор, поймав в ладони пар,
закрыл глаза, услышал шелест ивы.

Мне захотелось лечь на тротуар,
себя притом почувствовав
счастливым.

Я не Будда. Не Иисус. Не прощаю. И не люблю. Я – ничтожество, шут и трус. Я не каюсь, а говорю. Я спокоен. Невозмутим. Мне не горько, поверь, ничуть. Я не знаю, зачем идти, ли валяться среди пьянчуг. Что читать, за кого просить, я не верую ни во что. Так откланяться бы засим и отправиться за мечтой... Только нет у меня мечты. Нет надежды. Я слаб и слеп. Захворал, онемел, простыл. Рот жует почерневший хлеб. Руки строки кроят, зачем – непонятно, кроят и всё!.. я не Будда, я жук, я червь, озверевший слепой осёл, не учёный, мне мудрость книг не открылась, как тем, кто жив. Беспокойнейший человек, что завяз в междумирье лжи. Беспокойнейший человек, что нервозен, тревожен, крив. Так влюбиться б и умереть, пасть на тёплый живот Земли, пасть, зарыться и забродить, пасть, запрятавшись в чёрный шов. Только нет никакой Любви. Или я её не нашёл. Или я её не искал. Или мне не дано найти...

Мозаичен живой рассказ, состоящий из слов-картин. Я рисую его, стихи – то, что есть у меня еще. Я рифмую. Я не охрип. Здесь я весел, а не смешон. Здесь не спрятаться, не заснуть, небеса – фейерверк и медь, кровь – не кровь, а огонь и ртуть, невозможно поверить в смерть. Здесь я – вечность, любовь и страсть... или призрак? Живая тень? Гений в профиль, дурак в анфас?..

... кто я, люди, скажите мне! Я поэт? Я отшельник? Чёрт? Неудачник? Боец? Француз? Ритм мой мягок, но нрав мой чёрств? Я боюсь или не боюсь? Где надежда, где милый дом? Я один или не один? Как идти мне вперед с крестом, что висит на моей груди?

Я не Будда. Не Иисус. Пал на пол, завернувшись в тюль. За зубами противный вкус – верно, гладящих боль пилюль. Пол холодный, почти зима, отопления нет совсем, за окном шелестит листва, если кто-то идёт ко мне. Или мимо. В «Шашлычный двор». Или в бар, чтобы пить вино. Там расчерчивать разговор. И немое смотреть кино.
Я не Будда. Я человек. И не знаю, хороший ли. Мне не жаждется умереть. Мне бы смысл какой найти. И помчаться. На подвиг. В мир. На свободу. На тёплый свет.

Чтоб в конце всем сказать: любил.
И не ждать никакой ответ.