Жил у Синей реки в високосном году
Нелюдимый ведун, чародей, чароплёт.
Говорили, он сильным был, чёртов колдун,
Мог беду отводить — и заковывать в лёд.
Он любил тишину, и на зыбкой воде
Рисовал иероглифы тонкой рукой.
Его силой был умный холодный покой
И невидимое
Ледяное Нигде.

В час, когда мотыльки подлетают к костру,
Сладко плещется рыба на лунной мели,
Искривилось пространство и время вокруг —
Мятным запахом, тонкой усмешкой Лилит.
Стала лёгкой, как небо, его голова,
Припадая к земле, заскулил его пёс.

… Посмотрела в глаза, прошептала слова.
И ее заклинание ветер унёс.

Будто тонкое жало коснулось сквозь сон —
Чутким телом он сразу почувствовал страх.
Её имя дрожало, как сдержанный стон
И звенело как эхо в тибетских горах,
И мерцали на дымных болотах огни,
И повисло на серых ветвях вороньё...

Знал он — силу его только лёд сохранит,
Только снадобье чары разрушит её.

Притворился огнём, изменил естество
Ледяной чароплёт, повелитель воды.
Воедино слились волшебство, мастерство,
И серебряный лёд, и чешуйки слюды,
Пыль ночных перекрестков, живая оса,
Зверобой, по чуть-чуть серебра, лебеды,
Ветви зимних берез, черный коготь, роса —
И осколки кладбищенской черной звезды.

С каплей горечи он растворил целый мир
в золотистом вине с чародейской травой.

Говорят, его спас ледяной эликсир.
Только сердца не стало с тех пор у него...