А примут ли люди
Их песни, далёкие как
Сияние Альфа Центавры,
Как центуриона, снискавшего лавры,
Короткий невидимый знак?
Мечтая о чуде,
Дрались и бодались во мгле,
Герои и монстры,
Которые вдруг оказались,
Ненужными, словно огарки поленьев в золе.
Но муза моя, что жалит больней, чем оса,
Становится голосом, нянчащим их голоса,
Знакомым и близким.
Ахилл и Тезей, не из Леты, а здесь за стеной,
Воскресшие боги, беседуют тихо со мной,
На твёрдом, как скалы, английском.