Автобиографическая проза. Воспоминания. Дневниковая проза. Статьи. Эссе.
Поэзия вечной мужественности

Эренбургу

Передо мной книга Б. Пастернака "Сестра моя Жизнь". В защитной обложке, отдающей сразу даровыми раздачами Юга и подачками Севера, дубоватая, неуютная, вся в каких-то траурных подтеках, - не то каталог гробовых изделий, не то последняя ставка на жизнь какого-нибудь подыхающего издательства. Такой, впрочем, я ее увидела только раз в первую секунду, как получила, еще раскрыть не успев. Потом я ее уже не закрывала. Это мой двухдневный гость, таскаю ее по всем берлинским просторам: классическим Линдам*, магическим Уитергрундам** (с ней в руках - никаких крушений!),брала ее в Zоо*** (знакомиться), беру ее с собой к пансионскому обеду, и - в конце концов - с распахнутой ею на груди -с первым лучом солнца - просыпаюсь. Итак, не два дня, - два года! Право давности на два слова о ней. _________________ * Липы (нем.) ** Метро (нем.) *** Зоопарк (нем.)

Пастернак. - А кто такое Пастернак? ("Сын художника" - опускаю.) Не то имажинист, не то еще какой-то... Во всяком случае, из новых... Ах, да, его усиленно оглашает Эренбург. Да, но вы ведь знаете Эренбурга? Его прямую и обратную фронду!.. И, кажется, и книг-то у него нет...
Да, господа, это его первая книга (1917г.) - и не показательно ли, что в наше время, когда книга, имеющая быть написанной в 1927 г., проживается уже в 1917 г. Книга Пастернака, написанная в 1917 г., запаздывает на пять лет. - И какая книга! - Он точно нарочно дал сказать все - всем, чтобы в последнюю секунду, недоуменным жестом - из грудного кармана блокнот: ""А вот я... Только я совсем не ручаюсь..." Пастернак, возьмите меня в поручители перед Западом - пока - до появления здесь Вашей "Жизни". Знайте, отвечаю всеми своими недоказуемыми угодьями. И не потому, что Вам это нужно, - из чистой корысти - дорого побывать в такой судьбе!

Стихи Пастернака читаю в первый раз. (Слышала - изустно - от Эренбурга, но от присущей и мне фронды, - нет, позабыли мне в люльку боги дар соборной любви! - от исконной ревности, полной невозможности любить вдвоем - тихо упорствовала: "Может быть и гениально, но мне не нужно.") - С самим Пастернаком я знакома почти что шапочно: три-четыре беглых встречи. - И почти безмолвных, ибо никогда ничего нового не хочу. - Слышала его раз, с другими поэтами, в Политехническом Музее. Говорил он глухо и почти все стихи забывал. Отчужденностью на эстраде явно напоминал Блока. Было впечатление мучительной сосредоточенности, хотелось - как вагон, который не идет - подтолкнуть..., "Да ну же...", и так как ни одного слова так и не дошло (какие-то бормота, точно медведь просыпается), нетерпеливая мысль: "Господи, зачем так мучить себя и других!"