Я в старом доме; тишина.
Всю целиком, как на ладони,
я вижу Прагу в медальоне
распахнутого вдаль окна.

Закат давно уже погас,
лишь вдалеке, мерцая скупо,
вздымает свой волшебный купол
загадочный Sankt Nikolas.

Звезда над городом горит,
как будто свет зажегся в храме,
как будто в старом доме "Amen"
мне тихий голос говорит.

перевод Бориса Марковского

Я вечер читаю, как сказку
В пурпурной обложке заката.
я трогаю пальцами краску,
Она, как пыльца, желтовата.
По первой странице, как ветер,
Промчусь, а вторую читаю спокойно.
Споткнувшись на третьей,
Среди запятых засыпаю.

перевод Евгений Бовкун

На фото Райнер Мария Рильке и Клара Вестхофф, скульптор и его будущая жена

Среди сгущающейся тьмы
Мороз застал меня,
Когда опивками зимы
Закрыло око дня.
Трава – клубки негодных струн.
И, как всегда зимой,
Держал свой путь и стар и юн
Отсель к себе домой.

А мир был мёртв, и век был слеп,
Лежал, как бледный труп.
И были облака, как склеп,
И плакал бедный дуб.
Природа, скрытая во мгле,
Лежала, не дыша,
И души стыли на земле,
Как и моя душа.

Внезапно голосок среди
Ветвей над головой
Взлетел из маленькой груди
С отрадой мировой.
То песня старого дрозда,
Что не хотел никак
Закончить пенье навсегда
В сгущающийся мрак.

Для гимна мало так причин
В пространстве этих мест,
Но всё же он поёт один
На сотню миль окрест,
Наверно, в песенке его
Отсутствует финал.
Он, может, знал о том, чего
Я не подозревал.

2 июня 1840 г. - 11 января 1928 г.

На фото Томас Харди и его жена Эмили Флоренс